Линдси Келк - Я люблю… тебя!
— Ага, — согласилась я, перебирая содержимое корзинки. И лишь через секунду до меня дошло. — Простите, что вы сказали?
— Я сам так не говорю, — замахал руками «Курос», пролив уже открытую банку «Ред булл». — Я никого не сужу. Да вы же и не в юбке, открывающей задницу, и груди у вас не торчат из выреза, как у некоторых! Хорошая кофточка.
Блестяще! Мало того что обольститель с вечера пьян, так он еще и решил, что мы родственные души — любители случайных связей.
— Вы мне свой номерок дайте: вдруг вам скучно станет, компания понадобится. — От запаха перегара, перемешанного с резким ароматом одеколона, меня замутило.
— У меня есть бойфренд, — поспешно сказала я, держа между нами пластмассовую корзину. — Так что — нет.
— Ну конечно, целых два, — отозвался он, пальцем поддевая упаковку «Дюрекса» и прибавляя к своим трофеям. Меня снова замутило. Я повернулась спиной, надеясь, что он уйдет, но носом чуяла — «Курос» рядом. Слава Богу, Саймон одумался. Первый раз за пять лет у меня просят телефончик, да и то не мужчина, а какой-то отстойный урод.
Я оплатила мой завтрак-подарок и вымелась на улицу, уставившись в айфон и подчеркнуто не слыша громкий бубнеж «Куроса» мне вслед. Он пробормотал что-то, подозрительно похожее на «шлюха». Ну еще бы, он же никого не судит.
Август в Лондоне не гарантирует хорошую погоду, но сегодня утро выдалось прекрасное — яркое, еще не жаркое солнце и чистое голубое небо. Я бодрым шагом возвращалась по Верхней улице, просматривая эсэмэс от Мэтью и Эм. Они бы не оценили телефонный звонок с восторженными излияниями раньше семи утра, поэтому я написала: «Все в порядке» — и стерла целый водопад оскорблений в адрес Саймона, оставив многословные фразы дружеской поддержки, чтобы перечитать в минуту грусти.
Я сложила телефон и сунула в задний карман. Не умею я красноречиво говорить о чувствах и не бросаюсь словом на букву «л». Я люблю родителей, брата, люблю Мэтью, Эмили, Саймона, шоколад «Гэлакси», Александра Скарсгарда[8] и джинсы «Бакстер» из «Топшопа» — и очень-очень люблю мою квартиру. После университета я перебрала много паршивых съемных комнат и вполне терпимых соседок, но прекрасная трехкомнатная квартира на первом этаже, которая из-за кризиса досталась нам почти даром, сразу стала моим домом. Последние полтора года я устраивала в нашем гнездышке мягкую подстилку — в основном из гор неглаженого белья, до которого у меня вечно не доходили руки, но все равно. Дом, милый дом. Я поднялась на пять ступенек к васильково-синей двери и в тревоге остановилась. Что, если Саймон проснулся? Может, нужно было привести себя в порядок перед выходом? Что я ему скажу? Или мы притворимся, что вчерашней ночи просто не было?
— По крайней мере он хоть «Куросом» не пользуется, — сказала я себе и отчасти проходившему мимо парню с собакой, воткнув ключ в замок.
В квартире по-прежнему было тихо, и я осторожно сняла туфли, чтобы не разбудить Саймона. Так. Сейчас почищу зубы, сделаю кофе, а дальше будь что будет. Выложив завтрак на кухонный стол, я пошла в ванную. Ну и что, думала я, умываясь холодной водой. Один трудный разговор, и мы снова пойдем рука об руку к свадьбе, детям и счастью. На всякой дороге встречаются ухабы, у всех бывают затмения. А где вы видели идеальные отношения? Я схватила зубную щетку и напомнила себе, что счастливый брак до конца дней не более чем миф. Сказка. Так, пасты нет… Я машинально полезла в шкафчик у раковины за новым тюбиком. Настоящие отношения — это работа, тяжелая работа. Здесь не обойтись без понимания и компромиссов. Нельзя постоянно бегать от трудностей, надо…
Зубная паста.
В шкафчике не было тюбика, потому что только позавчера я начала новый. Но и в стаканчике ее не было. Как не было и зубной щетки Саймона. И бритвы. Сжимая щетку, я пошлепала обратно в коридор и остановилась перед дверью в спальню. Уже зная, что увижу, я все равно не могла заставить себя открыть ее. На меня накатила дурнота. И злость. И сознание, что меня одурачили. Я тронула дверь ногой и заглянула в щель. Пустая кровать. Я отступила и почувствовала под ногой что-то холодное и твердое и почти сразу же что-то острое, колючее и горячее. Фотография со дня рождения Эмили. Уходя, Саймон, должно быть, сшиб ее на пол. Надо же, торопился.
С зубной щеткой в одной руке и мобильным в другой я съехала спиной по стене, сшибая на пол другие фотографии и глядя, как кровь струйкой течет на ламинат, любовно уложенный Саймоном на следующий день после прошлогоднего финала Кубка футбольной ассоциации. Он всегда говорил, что в футбольный сезон работы по дому быть не может.
Сняв блокировку телефона, я нажала вызов последнего звонка.
— Мэтью! — тихо сказала я, стараясь не шевелить ногой. — Он забрал мою зубную пасту.
Глава 4
— Я его убью!
Я молча кивнула.
— Я его уничтожу. Прижму к асфальту и буду бить в рожу кулаком, руки-ноги повыдергаю и в морду воткну!
— Валяй, — согласилась я.
— А потом я…
— Эмили, — перебил Мэтью, нагибаясь, чтобы поднять меня с пола. — Ты не помогаешь!
Я уткнулась в дружескую грудь, сжимая зубную щетку в одной руке и мобильный — в другой.
— Давай ты мне это отдашь? — попросил он, поднося ладонь. Я отдала телефон.
— И щетку.
Я неохотно рассталась и с зубной щеткой.
Мэтью с Эмили пересекли Лондон в рекордное время и оказались у моего порога прежде, чем я встала с пола. Я позвонила Мэтью, он позвонил Эмили, она позвонила и заказала пиццу, которую, впрочем, еще не доставили, но сам факт утешал. Я рассказала им сокращенную версию всего, что произошло после того, как я уехала на такси, заполняя паузы шмыганьем, всхлипываньями и прочими проявлениями жалости к себе, а друзья, в свою очередь, ввели меня в курс того, чему были свидетелями, то есть в основном описывали, как от удара Пола Саймон сел на задницу. Мэтью восхищенно наблюдал, а Эмили добавила моему бывшему пинок в пах, обозвав его скверным французским словом, которое так и не перевела. Потом кто-то вызвал полицию, мои три мушкетера кинулись в ближайший «Макдоналдс», а Саймон на четвереньках заполз в остановившееся такси. Дальше, собственно, начиналась моя история.
— Мне и в голову не пришло, что он может приехать сюда, — говорил Мэтью, поглаживая меня, устроившуюся на диване, по волосам. — Мы собирались зайти, но ты не брала трубку. Я рассудил, что ты спишь. Всегда отвечай, если не спишь!
— Я правда спала, — сказала я. — Ничего, успокоюсь.
— Конечно, успокоишься, — сказал он. — Даже не сомневаюсь. Всегда хорошо избавиться от урода. Слава Богу, легко отделались.
